- Ну что мы можем сделать? Мы тут никому не нужны. Были бы мы дома, нам сразу вставили бы стекло, а здесь… - растерявшийся проводник-стажер уже не знал, как оправдываться перед расшумевшейся женщиной, но та все никак не унималась.
- А давайте, мы с вами поменяемся местами, - вдруг предложил мужик из одного с Артемом купе.
После этих слов к ним вошла стройная загорелая шатенка лет тридцати. На красивом лице было написано неприкрытое недовольство, но в то же время и явная решимость. Оглядев беглым взглядом помещение и ехавших в нем людей, она сразу же согласилась на обмен. Как выяснилось, три товарища этого мужика находились как раз в соседнем купе с разбитым окном, а ему по стечению обстоятельств достался билет в другое. А мужикам-то что: недолго думая, они с помощью проводника завесили окно одеялом и пробухАли полночи. Так что им в отличие от капризной пассажирки холодный ветер абсолютно не мешал…
Узнав, что Ира в Москве, Артем уже не мог сидеть спокойно на месте. И хотя из Старого Оскола, где он находился в командировке, нужно было ехать целую ночь, тут же засобирался к ней. Они второй месяц были в ссоре, и Артем решил, что романтическая встреча в столице как-то поможет ему загладить свою вину перед Ирой.
- Куда ты в середине июля кожаную куртку-то берешь?.. – при этих словах напарник Артема по командировке – КИПовец Колян поперхнулся, что происходило с ним почти всегда, если он пил что-либо безалкогольное.
Во всяком случае, за полтора года совместной работы Артем не помнил, чтобы случалось по-другому. Вот и теперь минералка попала Коляну не в то горло, и он истошно закашлялся.
- Ты завтра без меня сам на заводе справишься? - Артем постучал его по спине. – Тем более что по автоматике я почти всю работу закончил.
- Да никаких проблем, езжай спокойно, - успокоил Колян сквозь кашель и, мотая головой, отстранил руку Артема…
Напрасно он послушал напарника насчет куртки. Хорошо еще, что рубашка на нем была теплая, а то бы совсем продрог. Пронизывающий холодный ветер вкупе с моросящим дождем напоминал скорее середину осени, чем лета.
Благо, до Юго-Западной можно было доехать в метро прямо с воказала. Еще немного ветра с дождем и он в «Салюте». Узнав у администратора номер Иры, Артем хотел было к ней подняться, но охранник не пустил его дальше холла. Пришлось звонить ей из телефона-автомата. Часа полтора он уговаривал ее спуститься, но все было тщетно – Ира обиделась на него всерьез и надолго.
Выходить на улицу в такую погоду вовсе не хотелось, и он зашел в гостиничный ресторан. Долго просидев там, Артем обдумывал план дальнейших действий. Но ничего другого, кроме повторного звонка Ире, который снова ничего не дал, так и не придумал. Она опять не поддалась на его уговоры, и оставалось, не солоно хлебавши, возвращаться в Оскол.
Билетов на белгородский поезд в кассе не оказалось и Артем сел на симферопольский, проезжавший через Белгород. Входя в свое купе, он и услышал возмущенные женские крики…
Артему никогда не везло на соседство в поездах, как впрочем, и других видах транспорта. Этот раз не оказался исключением – коренастый мужичок лет пятидесяти и двое вьетнамцев-молодоженов. Не самое приятное соседство на ночь, но что поделать – он уже привык. Артем обреченно собирался устраиваться на ночлег, как вдруг счастливая случайность все изменила.
Надежда Петровна, которой Артем сразу же уступил нижнюю полку, оказалась завучем одной из симферопольских школ и по совместительству учителем литературы. Это было то, что «доктор прописал»…
Литература была единственным предметом, по которому Артем имел твердую пятерку в аттестате. И это несмотря на то, что с его последним учителем – Владимиром Ивановичам или «Гусем» (как его прозвали школьники) у Артема были, мягко говоря, натянутые отношения. Ну, еще бы. Кому понравится, когда после целого заключительного урока по «Герою нашего времени» весь класс с твоей подачи приходит к выводу, что Печорин последний мудак и мерзавец, а в итоге встает какой-то умник и опрокидывает всю тему с ног на голову. Или в сочинении по «Евгению Онегину», которое необходимо было писать только в свете последних постановлений ВЦСПС и непременно с цитатами из Виссариона Белинского, тот же умник, видите ли, имеет какое-то там свое мнение. Зато на открытых уроках Гусь, желая выебнуться перед комиссией из Минобразования, обязательно вызывал к доске именно Артема, чтобы продемонстрировать высокий уровень даваемых им знаний, свою демократичность и якобы дозволяемый среди учеников плюрализм.
Правда, с Татьяной Максимовной, преподававшей у них литературу до Гуся, у Артема сложились совершенно иные отношения. И это при том, что Татьяна Максимовна славилась своей деспотичной строгостью и крутым нравом. Все началось с того, как во время тематического просмотра «Войны и мира» всеми девятыми классами их школы в кинотеатре «Юность», они с ней вдвоем оказались на последнем ряду или, как это сейчас называется, на «местах для поцелуев». Ей оттуда было удобнее следить за дисциплиной, а Артема, как одного из самых непоседливых, Татьяна Максимовна попросту усадила рядом с собой.
Во время очередной трогательной сцены в фильме она, разволновавшись, спросила у него томным шепотом:
- Не правда ли, очень эффектная актриса такая-то, играющая Элен Курагину?..
- Видите ли, Татьяна Максимовна, когда Вы рядом, мне трудно судить о красоте других женщин, - обалдев от собственной наглости, выдал он.
И к концу сеанса они проделывали друг с другом руками и ногами такие фортели, что еще немного и… О-о-о-о! Что-то мы слишком отвлеклись. Ведь это уже совсем другая история…
Короче говоря, продрогшему за весь день и жестоко кинутому Ирой, Артему настолько захотелось женского тепла и участия, что, узнав о преподаваемом Надеждой Петровной предмете, он уже не давал ей опомниться…
Вьетнамец, судя по всему, был сильно простужен, в связи с чем жена растерла его с ног до головы вонючим бальзамом «Звездочка», который, вероятно, является у «косоглазых» панацеей. Затем они, завесив нижнюю полку простыней, ловко прицепив ее к верхней и устроив себе таким образом некое подобие алькова, вместе улеглись на ней спать.
Тем временем Артем, имевший чуть ли не стенографическую память на все прочитанное, мелким бесом рассыпался перед Надеждой Петровной. Он читал ей наизусть Мятлева и Шекспира, Цветаеву и Маяковского, Пастернака и Гольдернеса, горячо обсуждал Чехова и Толстого, Гоголя и Тургенева. И через некоторое время она была просто поражена глубиной его познаний и необычайной «тонкостью души».
Вернувшись из туалета, он перешел на свои личные стихи и, разошедшись, как бы невзначай положил руку Надежде Петровне на правую грудь.
- Ты чего? – с деланным удивлением спросила она.
- А что мы хуже вьетнамцев что ли? – и, не дав ей что-либо возразить, он уверенно поцеловал ее в губы, ложась рядом.
Через несколько минут они вытворяли такое, что вьетнамской чете, пожалуй, и не снилось. Своими стонами, порой переходящими в тихие вопли, она их вскоре разбудила. И теперь охуевшие вьетнамцы возбужденно перешептывались, прекрасно помнимая, что Артем и Надежда Петровна знакомы не более часа. Он всячески пытался утихомирить ее – то словами, то руками, то поцелуями, но все было бесполезно. Видимо ей тоже не приходилось испытывать ранее того, что ей устроил Артем. Только после окончания первого «акта», она вспомнила, что они не одни в купе, но стыдиться чего-либо больше не имело смысла. Хотя надо отдать должное Надежде Петровне: она попыталась что-то робко высказать по поводу их с Артемом недостойного поведения…
Подмываться пришлось в весьма неудобных и антисанитарных условиях, то есть холодной водой в туалете.
Затем они продолжили.
Поначалу Надежда Петровна, к которой Артем неизменно продолжал обращаться на Вы и по имени отчеству, старалась сдерживать эмоции. Но по ходу «пьесы» разошлась пуще прежнего, и кончилось тем, что к ним постучались те самые бухавшие за перегородкой мужики, якобы встревоженные «странными» криками и возней. Артем их наскоро успокоил, не обращая внимания на слегка глумливые пьяные ухмылки, и тут же вернулся к прерванному процессу.
Второй раз был более раскрепощенным и, следовательно, еще более горячим и страстным. Одним словом от досады на Иру и холода промозглого московского дня в итоге не осталось и следа.
Пару-тройку особо смелых фантазий, требовавших некоторых акробатических навыков, Надежда Петровна так и не позволила ему осуществить, все же немного смущаясь присутствия вьетнамцев и ссылаясь на неподходящую обстановку. Но и того, что было, ей хватило с лихвой, а остальное она пообещала обязательно претворить при их следующей встрече у нее гостях. Телефон она собиралась дать ему утром.
«С чего она взяла, что я побываю у нее в гостях? - подумал Артем, перебираясь на верхнюю полку, не забыв нежно поцеловать ее на прощание.
В Белгород поезд прибывал рано утром. Заспанный проводник предварительно разбудил Артема и провожал его со слегка растерянной понимающей улыбкой.
Бросив последний взгляд на крепко спящую после бурной ночи Надежду Петровну, Артем хотел было разбудить ее, но, чуть помедлив, все же передумал…
- Ну, как съездил? - бодро спросил Колян вошедшего напарника, - Помирился со своей девушкой?
- Естественно. Куда бы она делась, - стараясь придать своим интонациям большей правдивости, ответил Артем, изображая при этом ироничную улыбку. – Вот только куртку ты зря отсоветовал мне брать. Я там чуть не замерз…
Автор: Cha Borzini
февраль 2009г.
|
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
Бугимент
