- Флюры-то чего-то нет. Звонила ей сегодня – не отвечает, в дверь звоню – ни слуху, ни духу. К сыну, может, уехала? Таисья Никаноровна, она вам ничего не говорила? – Аннаванна казалась не на шутку обеспокоенной. Нервно теребила подол цветастого ситцевого платья своими морщинистыми руками со вспученными лилово-зелеными венами, водянисто-голубые глаза серьезно смотрели на соседку.

- Дак а я ее третий день не вижу. Болела же я, Аннаванна. Прихватило что-то, давление наверно. Лежкой лежала. У меня же, знаете, здоровье-то ни к черту. Гипертония, ноги не ходят совсем, остеохондроз еще, слышу плохо. И геморрой у меня, между прочим, с 28 лет.

- Да подождите вы со своими болячками! Я тоже вся больная, но щас не об этом, - Аннаванна нахмурилась. – Я говорю – Флюры не видать. Я вот думаю, как бы ни померла она в квартерке-то. Живет одна, сын-подлец раз в год приезжает и то чтоб пожрать на халяву – помощи-то от него никакой. Лежит сейчас, наверно, бедненькая, гниет там, а мы бездействуем. Надо что-то делать!

Таисья Никаноровна неприязненно уселась на скамейку. Она терпеть не могла, когда вот так по-хамски относились к ее любимой теме, ее коньку – застарелым болячкам. По обсуждению хворей Таисья Никаноровна была признанным чемпионом, и в Собесе, куда иногда ездила потусоваться, ей не было равных по числу записей в медицинской карте. Поэтому после того, как Аннаванна грубо наступила на горло песне, Таисья Никаноровна демонстративно отвернулась от соседки и принялась разглядывать припаркованные у дома машины. «На рынок, может, поехала. Там яички, между прочим, по 18 рублей. Тоже надо будет съездить… Или в мечеть, у нерусей вроде праздник какой-то там опять, - обиженно пробурчала она. – А шуму-то, шуму!». Аннаванна придвинулась к соседке, всем видом давая понять, что отвертеться от нее не удастся.  

- Я вам вот что скажу, вы в прошлом году ногу сломали, когда троллейбус штурмом брали, так Флюрочка вам за хлебом ходила. И не стыдно вам сейчас вот так вот от подруги нос воротить? – Аннаванна была права. Таисья Никаноровна вспомнила, как беспомощно скакала по квартире на костылях, оставшихся еще от мужа-покойника, как не могла нагибаться, чтобы убрать за котом, поэтому просто выкинула животное на улицу, и сменила гнев на милость.

- Ну хорошо-хорошо. Просто Флюра – человек скрытный, из нее ж слова не вытянешь. Так что она, скорее всего, правда или у сына, или у другой родни. А мы переживаем, - Таисья Никаноровна всегда славилась оптимизмом. Она до сих пор надеялась, что скоро Советский Союз восстановится, и поэтому умыкнула из паспортного стола свой серпасто-молоткастый документ и бережно хранила его дома в серванте в коробке с лекарствами.  – А давайте ей на сотовый позвоним. У нее же есть.

Таисья Никаноровна полезла в свой ридикюль, достала сначала очки, потом из сумки появилась четырехсотграммовая стеклянная банка из-под огурцов. Пенсионерка бережно открутила крышку и кривыми пальцами достала из банки старенький сименс А-50.

- Внук подарил. Новая модель! – похвасталась она, неуверенно набирая номер, щурясь сквозь толстые линзы. – Алло! Алло! Флюра! Ты где?

- Ну что там? – засуетилась Аннаванна, хватая подругу за рукав.

- Да не понятно что-то. Не по-русски говорят. Явно у татарвы своей гостюет. – Таисья Никаноровна поглубже засунула телефон под берет, чтобы было лучше слышно. – А, нет. Недоступен говорят абонент.

Аннаванна охнула и сорвалась с места. Проворно, с пластикой комсомолки, она мчалась в подъезд, на ходу копошась в полиэтиленовом пакете из супермаркета, который заменял ей сумочку.

– Скорее, Таисья Никаноровна! Может, еще успеем спасти!

Таисья в сердцах смачно выматерилась, но сидеть на скамейке в одиночестве ей было скучно, да и Аннаванна без должного присмотра могла натворить дел. Недавно она подожгла звонок соседу, да так неудачно, что пламя перекинулось на дверь ее же квартиры. От перепугу Аннаванна позвонила сыну и во всем призналась. В итоге невестка, злорадствуя, добилась того, что Аннаванна принудительно пролечилась в психдиспансере. Оттуда Аннаванна вернулась домой шелковая, и даже не устраивала своих коронных выходов из-за печки с обвинениями невестки в воровстве простыней и полотенец из ее комода. Но мало ли что – поэтому Таисья Никаноровна быстро догнала соседку. Оказавшись напротив двери Флюриной квартиры, Аннаванна ловко просунула в замок две спицы, пошурудила, дернула ручку.    

- Ну что вы так смотрите? Я ж во время войны самоходки чинила, с инструментом обращаться умею, - Аннаванна заметила изумленный взгляд соседки и густо покраснела.

- Вы ж говорили, что с 31-го года. Какие вам тогда в войну самоходки?

- Ну что вы заладили, ей богу! Я с Челябинска, там нас с шести лет к станку ставили.

- Вы ж говорили, что со Смоленщины. Истории геройские рассказывали, как отец ваш к партизанам ушел, когда немцы деревню захватили.

- А вы говорили, что у вас склероз! Что-то не заметно, - Аннаванна краснела все больше. – Щас не об этом! Флюра ж помирает!

Пенсионерки одна за другой вошли в квартиру Флюры Ахнаховны, осмотрелись. Аннаванна уверенно направилась в спальню, Таисья Никаноровна – в зал. Флюры дома не было, трупа Флюры – тоже. Таисья Никаноровна рассмеялась и уселась на старую софу, покрытую пестрым красно-зеленым пледом с золотой вышивкой.

- Ну я же говорила! – крикнула она, чтобы Аннаванна услышала ее из спальни. – А вы заладили. Аннаванна, ну вы там где?

- Иду-иду. Ошиблась. Ну ведь и хорошо, что ошиблась. И вообще, бдительность еще никому не мешала, - Аннаванна, улыбаясь, выскочила за дверь, опять зашебуршила спицами в замке. Таисья Никаноровна тоже поспешила выйти. Пенсионерки решили разойтись по домам и принять валокардинчику после таких-то переживаний.

***

Флюра Ахнаховна сидела на скамейке между Аннойванной и Таисьей Никаноровной и громко материлась на виртуозной смеси татарского и русского. Аннаванна активно поддакивала соседке, Таисья Никаноровна, насупившись, молчала и разбрасывала хлебные крошки из целлофанового мешка.

- Сабантуй ездиль к родным, окни закрыль, дверь закрыль, - Флюра Ахнаховна вставила непереводимую фразу на родном языке, из которой понятно было только слово «щяйтан». – Приехаль, золота нет. Щкатюлька пустой совсем. Покарай аллах сабаку!

- В милицию надо сразу было звонить! – Аннаванна сделала большие глаза и доверительно взяла татарскую подругу под локоток. – А сейчас-то понятно, не найдут. По горячим следам надо было.

Флюра Ахнаховна злобно сплюнула, сверкнув золотыми зубами, махнула рукой, попрощалась и скрылась в подъезде.

- Что творится, ты только глянь! Старух уже обворовывают! Ни стыда, ни совести. Гадская какая молодежь все-таки пошла! – Аннаванна никак не могла успокоиться.

Таисья Никаноровна окинула соседку холодным взглядом, кряхтя, встала, склонилась над Аннойванной и перешла на шепот.