ГЛАВА I

Да что за день сегодня такой?! Вот уж полоса так полоса. Если бы я был человеком суеверным – непременно отнёс все эти неприятности к загадочным и необъяснимым капризам Провидения, смирившись со свалившимися неурядицами и мелкими, но совершенно ненужными проблемами. Утро началось со скверной погоды, головной боли и скандала с женой, сопровождавшегося медленным разрушением ещё по-утреннему вялого не до конца проснувшегося мозга. Потом не завелось авто и, совершенно не имея времени на выяснение причин и выявлений неполадок, я направился в сторону метро, в душной и многолюдной толчее которого – а моя работа находится фактически на другом конце Москвы – растерял остатки бодрости и хорошего настроения, фактически войдя в состояние депрессивного психоза.

Работы в последние месяцы стало чрезвычайно много, на счету буквально каждая минута. Ведь я – кандидат медицинских наук, дипломированный специалист с почти 15-летним стажем – работаю в одной из ведущих стоматологических клиник, весьма известной и имеющей хорошую репутацию, а запись ко мне, как одному из лучших и опытных мастеров, не бывает короче, чем на две недели вперёд. Умеренные цены, современнейшее дорогостоящее оборудование, «съевшее» недавно изрядную долю бюджета, а также актуальные методы лечения – всё это позволило увеличить и успешно поддерживать довольно внушительную клиентскую базу, не тратясь на дорогостоящие рекламные акции. Хоть на работе, казалось бы, всё идёт хорошо, но…

- Роман Георгиевич, к Вам пациент. Приглашать? – молоденькая розовощёкая Алёна: 19-летняя симпатичная ассистентка, робко вошла в кабинет с озабоченным и слегка испуганным выражением лица. Эта девушка, ухитряющаяся совмещать учёбу с довольно нервной работой, за последний год сделалась самой незаменимой моей помощницей. Я настолько привык к ней, настолько хорошо изучил её привычки и интонации, что, увидев, с каким кислым личиком она посмотрела мне в глаза, услышав испуганные дрожащие нотки её по детски тонкого голоска, тотчас понял, что неприятности этого утра ещё не окончены…

- Совсем плохой? – окончательно расстроившись, тихо уточнил я.
- Ага…
- Ну, запускай… И не убегай далеко – может, понадобишься.
- Хорошо, Роман Георгиевич.
«Вот умница» - успел подумать я, в то время как в моём кабинете появилось оно… Двухметровое шкафообразное существо. Хлопнув по заду поравнявшуюся с ним в дверях Алёну, плотоядно ощерив в мерзкой улыбке передние жёлтые кривые зубы и громко гыгыкнув, детина, наконец, заметил меня, придал своей простой и незамысловатой как бескрайние подмосковные поля физиономии угрожающе-вопрошающий вид, и неспешно подошёл ближе:

- Ну, ты что ли доктор?

Сама интонация, обращение на «ты» окончательно вывели меня из себя. Невероятным усилием воли выдавив добродушную улыбку, я произнёс:

- Садитесь, пожалуйста. Да-да – располагайтесь поудобней, голову пониже – в эту нишу. Вы к нам в первый раз пожаловали? Расслабьтесь… Ну, что тут у нас? Давайте посмотрим – откройте рот…

Повязав на лицо повязку, дабы не дышать исходящей из пасти моего клиента тухлятиной, вооружившись пародонтомером (1.), я довольно грубо ткнул его острой иглой в дырку первого попавшегося, наиболее ужасающего вида гниющего зуба. 
- А-а-а!!! Слышь, ты! Поаккуратней, блять. Я тебе баблосы буду за результат платить, а не за то, чтоб ты мне этой хуйнёй в зубах ковырял. Понял-нет?!
- Успокойтесь, пожалуйста – я буду предельно аккуратен…

***

«За результат»…
Вы спросите: почему я, ведущий специалист процветающей клиники, уважаемый сотрудник с самой большой клиентской базой, терплю подобное к себе неуважение? Почему не перенаправлю этого наглеца к другому врачу в соседний кабинет? Да потому что мне платят за это очень хорошие деньги. Потому что мне нравится моя работа; эту профессию я выбрал ещё в детстве, когда впервые сидел в старом советском кресле школьного стоматолога, испытывая на себе все ужасы зубной боли. Потому что долго учился, терпеливо приобретая знания и опыт; сделал себе карьеру «с нуля» и без посторонней помощи, т.к. всегда всего добивался сам. Сначала медицинский институт, оконченный с красным дипломом, потом практика, работа лаборантом, аспирантура, приобретение новых знаний, защита, дешёвая клиника, карьерный рост, первые серьёзные заработки… А ещё потому, что такие вот ублюдки – настоящая редкость, даже в моей обширной практике. Дело в том, что те – которые, как и я, застали настоящие ужасы советского лечения, бледнеют от одного вида моего кабинета: яркого освещения, белых стен, белого потолка, белых жалюзей на окнах, ослепляющего света овального галогенного прожектора над автоматическим белым креслом, расположенных слева аксессуаров ультрасовременного, угрожающего вида лечебного агрегата со всеми его проводами, многочисленными бор-машинами, шлангами и прочими устрашающими фенечками, по дизайну мало отличающимися от устаревших и так запомнившихся их аналогов; от чистейшего белого халата, белых перчаток и ЗАПАХА, не похожего ни на какой другой в медицине, у какого бы врача вы не находились. У всех этих людей – десятки раз побывавших в клиниках, подобных нашей, у всех них – попавших хотя бы раз на приём к профессионалу, всё равно трясутся колени и потеют руки, лишь только они почувствуют этот запах, и увидят этот идеально белый кабинет. А всё потому, что у них на всю жизнь выработались рефлексы неминуемой боли и мучений. Новое же поколение: юные школьники и студенты, несущие мне деньги своих богатых родителей, не застали те времена, в их мозгах нет инстинкта боязни зубного врача, поэтому они всего лишь чувствуют лёгкий дискомфорт.

Этот же храбрящийся хмырь не попадал ни под первую, ни под вторую категорию, хотя, лишь мельком взглянув на его зубы, можно было сделать вывод: он, скорее всего, вообще ни разу не был у стоматолога. Этот наглец сразу мне не понравился, и я решил особо с ним не возиться и не жалеть. Проведя беглый осмотр его зубов, я понял, что вряд ли ошибся, т.к. этот человек последний раз посещал зубного врача лет эдак… В общем, очень давно.

Пока ассистент раскладывала на столе анестезию, штопферы, буравы и прочие инструменты, пока искала среди многочисленных склянок и пузырьков нужные мне - со светоотверждаемыми микрогибридными материалами (2.), я стоял у окна, пытаясь привести свои мысли в порядок. Пасмурная погода, грязные серые здания, тёмные тающие сугробы, суетящиеся хмурые люди на улице, всеобщая негативная атмосфера, суета, нервозность, шум, уныние… 

- Отец! Ты там уснул что ли? Мне через полтора часа в офисе нужно быть. Давай, начинай, ёпа мать!

Услышанное «отец» окончательно вывело меня из себя. Даже голова снова разболелась. Какой, нахрен, отец?! Наглый хам, вольготно развалившийся в кресле, вызывал в моей душе лишь омерзение и злобу. Было достаточно лишь короткого взгляда на этого наглеца, чтобы понять всю его сущность и сделать соответствующий вывод: позавчерашний сиделец по мелкому беспределу, вчерашний браток и сегодняшний мелкий барыга-коммерс, называющий своим «офисом» дешёвый, из прессованной стружки, стодолларовый стол с дермантиновым крутящимся креслом и дешёвым пыльным компом (который он наверняка освоил на уровне «пасьянса»), ведущий свой полулегальный бизнес где-нибудь на Савёловском рынке, арендуя пару шестиметровых павильонов – и эта тупая двадцатипятилетняя скотина имеет наглость тыкать МНЕ – профессионалу, быть может, лет на десять постарше, но стоящему по эволюционной лестнице на десять порядков выше этого мерзкого обезьяноподобного ничтожества!
Я почувствовал пьянящую дрожь в теле, нахлынувший адреналин и невероятную злобу:
«Ну, мразь! – подумал я – сейчас ты за всё мне ответишь!»
А вслух произнёс:

- Не волнуйтесь, пожалуйста! Откройте пошире рот. Итак, с чего начнём?...

***

Признаться, у меня глаза разбегались в поисках самого «неотложного» зуба: работы предстояло столько, что я снова отнёс этот очередной попадос к начавшейся в моей жизни «чёрной полосе». Детальный осмотр я привычно начал с обследования нижней челюсти: первый центральный резец – искусственный, второй – искусственный (хорошо же тебе кто-то уебал в своё время!)… малый коренной – отсутствует, второй предкоренной – пульпит… шестой и седьмой – пришеечный кариес, восьмой – пульпит… «Ты вообще слышал такие понятия как «зубная щётка» и «зубная паста» - а, скотина!?» Верхняя челюсть была в точно таком же плачевном состоянии.

- Нда, работа с Вами предстоит долгая и кропотливая… С чего хотите начать?
- Давай с этого, - парень ткнул в верхнюю «семёрку», - Болит, сцука! За час успеешь мне всё вылечить?
«Ты охуел?!»
- За пару недель – попытаюсь привести то, что осталось от Ваших зубов, в относительный порядок.
- За скока???
- …А сегодня – давайте попробуем сделать хотя бы этот: снимем мягкий поражённый слой, удалим нерв, почистим и запромбируем каналы, и поставим временную пломбу. Впрочем, если б Вы располагали бОльшим временем…

***

…Укол новокаина, как я и ожидал, особо не подействовал: в этом нетрудно было убедиться через пару минут после того, как, обработав внутреннюю часть стенок, я направил сверло вглубь тёмной полости. Едва оно коснулось дна - клиент дико замычал (говорить ему мешали многочисленные ватные тампоны у дёсен, а также наконечник жужжащей бор-машины) и резко дёрнулся, рефлекторно облизнув крутящееся со скоростью тридцать тысяч оборотов в минуту острое сверло. Пальцы моей руки (хорошо, что я всегда работаю в перчатках) мгновенно окрасились красным, а на стёклах защитных очков налипли крохотные кусочки кожи языка. Парень в ужасе выкатил глаза, продолжая визгливо мычать, из чего можно было сделать вывод, что три введённых куба анестезии попросту растворились в остатках вчерашнего употреблённого алкоголя (3.). Переводить на него дорогостоящие лекарственные препараты я, естественно, не собирался, да и вряд ли бы они ему, алкоголику, помогли. К тому же, судя по безумным от страха глазам и выступившему поту на лице можно было судить, что обильно вырабатывающийся адреналин не оставляет ему никаких шансов на безболезненное продолжение. В общем, сам виноват. Да и мне уже было абсолютно похрену на его страдания. Накрутив на длинную с мелкой резьбой иглу ещё живой нерв, я резко дёрнул его вверх, параллельно левой рукой засунув в пасть кюретажный крючок с толстой стальной ручкой (4.), чтобы он не откусил мне пальцы. Пациент снова дёрнулся, из-за чего я не смог вырвать нерв целиком. Процедуру пришлось повторить ещё раз. 
Наступил важный момент. Выбросив в урну иглу с накрученной на неё покрасневшей нитью нерва, я брызнул в кровавую гущу рта струю воды и снял заляпанные россыпью мелких засохших бурых пятен очки.

- Можете сплёвывать.

Зеркально чистая керамическая плевательница мгновенно наполнилась сочащейся кровью ватой, и пузырящейся бордовой пеной, на поверхности которой плавали мелкие зубные осколки и ошмётки десны.

- Если вы устали, на сегодня можно закончить.

Бледный как мел парень с облегчением выдохнул. В эту минуту он, возможно, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Дав ему несколько секунд покайфовать, я продолжил:

- Осталось только почистить и запломбировать каналы, - и его глаза тотчас приняли прежний вид, наполнившись слезами и став такими жалобными, что я чуть было не проявил душевную слабость. В такие минуты любой клиент готов заплатить по тройному тарифу – лишь бы только прекратились мучения. Но сейчас деньги меня интересовали меньше всего: моя душа жаждала мести за нанесённые оскорбления.

- И учтите – лучше ещё немного потерпеть сегодня, чем в следующий раз начинать всё сначала. – С этими словами я взял длинную тонкую иглу и до упора вставил её в один из открытых каналов.

- Ы-ы-у-у!!!

- Почувствовали укол? Отлично! Это значит, я достал до самого конца. Важно хорошенько всё прочистить, чтобы не осталось микробов… - я ещё минут десять поковырял иглами во внутренностях зуба, каждым движением доставляя парню неописуемые мучения, после чего, всё хорошенько промыв и просушив (я же профессионал!), приступил к пломбировке.

***

- Я тебе, сука, ни копейки не заплачу! Я щас к твоему директору пойду – пусть он тебя, мудилу, выгонит отсюда нахуй за такую работу!
Амбал визгливо орал, держась руками за больную челюсть. Какие-то мгновения я ещё сохранял самообладание, но когда эта гнида осмелилась высказаться по поводу моего якобы непрофессионализма – в глазах тотчас потемнело, а руки нервно затряслись. Я рывком усадил наглеца обратно в кресло, попросил ассистента позвонить в регистратуру и сказать, что сегодня больше никого не приму, и тут сознание моё отключилось…

ГЛАВА II

- Я ещё не закончил! – глаза Романа Георгиевича налились кровью, лицо побагровело, - Алёна! Широкие бинты мне (5.)! Быстро! 
- Роман Георгиевич, с вами всё в порядке?
- Оглохла, сука?!!!

Нужные бинты нашлись в одном из шкафов. Через мгновение врач, угрожающе поднеся жужжащее сверло к глазу пациента, чтобы тот прекратил дёргаться и сопротивляться, приказал своей ассистентке связать ему руки и ноги. Ещё через пару минут, собственноручно проверив надёжность узлов, Роман Георгиевич, взяв оставшийся неиспользованным кусок бинта, привязал шею несчастного к подголовнику кресла, лишив его малейшей возможности двигаться, после чего развернул дрожащее тело в надлежащее положение.

- Ну, теперь точно не сбежишь, гнида! Алёна!!! Срочно найди мне зуб – щас я этому пидару инплантант буду вживлять.
- Что???
- Чё, блять, непонятного?! Я же сказал – зуб мне найди! И приготовь самый длинный штифт.
- Так где ж я его… Мы ж не занимаемся имп…
- Я сказал – быстро!!! Мне похуй, где ты его возьмёшь!

Испуганная девушка, видя, что её коллега не в своём уме, попыталась сбежать из кабинета и позвать на помощь, но Роман Георгиевич, словно прочитав её мысли, буквально в двух прыжках настигнул ассистентку у спасительной двери и мощным ударом в лоб опрокинул её на пол. После чего, достав из кармана ключ, закрыл кабинет и вернулся к пациенту.

- Значит, имплантантов у нас нет… – безумные глаза доктора засверкали, рот застыл в волчьем оскале, обнажив ряд идеально ровных белых зубов. – Ну, что поделать – придётся использовать резервы... Рот открой шире – сука!
С этими словами Роман Георгиевич вооружился зубными щипцами.

- Ы-ы-ы-ы-ы!!!

- …А нахуя тебе верхний клык? – брызгая слюной, прорычал доктор, видя, как у воющего от дикой боли парня на джинсах образовалось мокрое пятно. Раскачивая крепко зажатый железными клещами зуб взад и вперед, раскручивая его до тех пор, пока периодонтальная связка, наконец, не хрустнула, врач продолжал: – Ты им чё - жуёшь что ли? А?! Вот то-то и оно. – Резким рывком клык был извлечён из ротовой полости.

Т.к. скальпеля, с помощью которого можно было бы легко и быстро крестообразным надрезом вскрыть десну, в наличии не было, Роман Георгиевич, вставив в зажим самое длинное и толстое сверло, жестом позвал сидящую на полу, плачущую Алёну.

- Ты должна помочь мне, детка. Сейчас – самый ответственный момент! Держи ему голову, чтобы больной не дёргался – будем сверлить челюсть!…

***

Здание клиники сотряслось от душераздирающего вопля. Пациенты, ожидающие своей очереди в приёмной, повскакивали со своих мест, недоумённо глядя друг на друга испуганными глазами. Между тем, вопль не утихал, а, наоборот, становился всё громче и страшнее. Некоторые, особенно впечатлительные, незамедлительно покинули свои места, быстрым шагом направившись в сторону лифта. Остальные тотчас притихли, улавливая каждый доносящийся до их ушей звук.

- Алёна! Хуле ты тормозишь?! Не видишь – он щас захлебнётся! Срочно меняй вату и готовь штифт!

Кровь, мелким фонтаном струящуюся из просверленной насквозь десны, без применения коагуляции (6.) остановить не представлялось возможным. Впрочем, после закрутки штифта в челюсть, кровь полилась ещё сильней. Вытерев о халат забрызганные кровью руки, доктор подошёл к шкафу с медикаментами и извлёк оттуда пузырёк со спиртом. Сделав пару глотков и вылив остатки жидкости на кровоточащую рану, врач выкинул пустой пузырёк в урну, выкрутил из челюсти штифт и ненадолго задумался. Затем накрутил на его резьбу вырванный клык. 
- Один хрен, вбивать придётся, - тихо произнёс он, рассматривая свободный тупой конец штифта. – Алёна! У нас есть молоток?

Внезапно Роман Георгиевич почувствовал сильнейшую эрекцию. Незаметно расстегнув ширинку брюк, он дрожащим голосом произнёс:

- Алёна! Хуй с ним, с молотком. Быстренько приготовь ещё ваты, подключи слюноотсос и иди сюда...

***

- …Я кому сказал?! Соси, тварь!
Окончательно озверевший доктор схватил за волосы рыдающую ассистентку и с силой потянул вниз, пытаясь поставить её на колени. Хрупкая и нежная девушка сопротивлялась как могла; сначала даже казалось, что животный страх и отчаяние начали брать верх, но мускулистый и жестокий доктор не оставлял ей никаких шансов, свободной рукой вновь включая бор-машину и направляя сверло к глазу несчастной…

- Выбирай, сучка: мой хуй или твой глаз!...

Всё закончилось неожиданно.
Тонкая фанерная дверь кабинета с треском вылетела, и через секунду на пороге появились двое охранников клиники в одинаковых чёрных костюмах. Увиденное заставило этих крепких парней содрогнуться и оглянуться вокруг в поисках подходящего предмета для возможной самообороны. Перед их ошарашенными взорами предстала необычная картина: трясущийся от возбуждения доктор в красном халате как у хирурга времён Второй мировой войны, прооперирующего несколько десятков раненых бойцов, одной рукой держал за волосы делающую ему минет медсестру, а другой слепо водил жужжащим сверлом в ротовой полости дико орущего пациента со связанными руками и ногами. Увидев представителей службы безопасности больницы, врач с силой отшвырнул от себя ассистентку и вооружился двумя тонкими двухсторонними шпателями (7.). 

- Какого хуя?!!! Я же сказал, что на сегодня приём окончен!

Доктор медленно приближался, угрожающе выставив вперёд руки с опасными инструментами и воинственно потрясая эрогированным членом. Испуганные охранники отступили назад. Наконец, поняв, что сам Роман Георгиевич не успокоится, один из парней схватил первый попавшийся стул и швырнул им во врага. Предмет кабинетного инвентаря попал точно в голову, оглушив доктора. Мощным ударом в челюсть припечатав его к стене, немного попинав ногами, один из сотрудников проверил состояние продолжающего стонать пациента, в то время как другой подошёл к телефонному аппарату и набрал три заветные цифры…

ЭПИЛОГ

В уютной чистой белой палате Каширской психиатрической клиники царила спокойная расслабляющая атмосфера. Мёртвая тишина прерывалась лишь монотонным завыванием ветра, неспешно раскачивающим лысые ветки деревьев за зарешёченным окном, где вдалеке можно было увидеть густой медленный поток гудящих автомобилей на Каширском шоссе. Там, за этой решёткой, по-прежнему царила бешеная сумасшедшая жизнь, полная зла, жестокости и произвола; здесь всё было совсем по иному – тихо, спокойно и тепло. И всё бы хорошо, только вот решётка не к месту. Ну какой идиот согласится покинуть этот прекрасный уголок?!

Я только что проснулся и смотрел в окно, ожидая завтрака и процедур. Сегодня, наверно, опять будет манная каша с большим куском сливочного масла, варёное яйцо, мягкий душистый белый хлеб и кружка горячего чая. Что может быть лучше такого завтрака?! Я уж и забыл, когда последний раз ел такую еду. Наверное, ещё в школе…

Наконец, громкий голос медсестры, дежурившей сегодня по этажу, возвестил о том, что можно идти, получать свою порцию.
И, вновь увидев алюминиевые тарелки с соблазнительно дымящимся в них содержимым, огромный алюминиевый чайник с выведенными на нём крупными красными цифрами с номером больничного инвентаря, из которого здоровенный медбрат разливал по алюминиевым же кружкам уже готовый обжигающе горячий чай; серые пластмассовые подносы, алюминиевые с лёгкой кривизной ложки – от всего увиденного повеяло такой ностальгией по детству, что я чуть не разрыдался от переполнявших меня мыслей и воспоминаний…
Сразу вспомнились школьные переменки, столовая, строгие учителя, вечно лезущие без очереди… и кабинет стоматологии, который однажды вскрыв после уроков, мы втроём затащили туда ничего не подозревающую Машку Семёнову. Как она кричала и сопротивлялась, когда поняла, наконец – через что ей предстоит пройти!... Как просила пощадить и ничего с ней не делать, пока нам не надоели её причитания, и я не заткнул ей рот её же трусами. Эх!...
Нам тогда повезло: она не стала на нас стучать – наверно, испугалась последующей мести, но именно тот случай повлиял на дальнейший выбор моей профессии. Именно тогда я понял, кем хочу стать!

Ну ничего! Скоро меня отсюда выпишут, и я вновь буду работать зубным врачом. Ничего страшного, что меня, скорее всего, уволили из этой чёртовой клиники. В следующий раз буду более аккуратен. Я же профессионал! А стоматологических больниц так много!…

И в один прекрасный день мы с вами непременно увидимся в моём рабочем кабинете. Я очень на это надеюсь. Ведь, рано или поздно, вы ВСЕ окажетесь там: в мягком удобном стоматологическом кресле, с острой болью - не так ли? Бу-га-га!!!...

КОНЕЦ?

_________________________
Глоссарий