Предрассветная тишина. Кажется, что вся природа погрузилась в сладкую коматозную дрёму, неугомонные соловьи, в это раннее июньское утро ещё не покинули своих уютных гнёзд, что бы заливистыми трелями взбодрить неспешное солнце и разогнать туман над рекой. Только далеко, далеко слышно кукареканье первого деревенского петуха, кажется, самого испугавшегося такой ранней наглости…
Две окутанные туманом фигурки двигались вдоль реки, один мощный молодой кряжистый мужчина с объёмистым вещмешком, второй ростом поменьше, помладше, да и комплекцией явно проигрывающий своему напарнику, нёс ведро и удочки.
- Тишина-то какая, а Устимьич? - тот, что пониже, сняв фуражку и потерев лоб тыльной стороной руки, покрутил по сторонам коротко стриженой головой - прям не верится, ни птичка не чирикнет, ни букашка какая не зажужжит, какое же тихое время …
- Да, студент, так вот оно то тут у нас, это тебе не в городе твоём, там у вас, похоже круглые сутки котовасия - ответил здоровяк.
- Да не, Устимьич, у нас то же затишья бывают, я вот, помню, сразу после школы, представляешь, идём с Олеськой, значит, прям посреди Проспекта Мира, в 4 утра, и ни души.… И тока, эти, машины поливальные, вряд, представляешь? Нас так и окатили с головы до ног…
- Балбес ты Диоген, кто ж под машинами то поливальными ходит? По тротуару, что ль пройти нельзя было? Или это у вас там, в Москве мода такая, интеллигентская?
- Да не, Буян, это я специально её намочил, я ж на Проспекте Мира как раз жил, а мамашка в тот день на сутках была, вот, значит, как нас окатило, я Олеську-то до дому и тащу, ну, там, обсохнуть малость, чайку, значит попить, то да сё…
- Ох и жук ты Диоген, ох и жук, бабу намочил, раздел и … Э-э-э-х!…
- Не, Устимьич, в тот раз не получилось ничего, два часа провозились - ну не лезет он в неё, и всё! И так уж, и сяк, а всё впустую - девочка ещё всётаки, зажатая малость…
- А ты прямо ебырь - перехватчик, стало быть. Так рачком бы её поставил - Буян остановился и закурил папиросу - там, сметанкой бы смазал, или маслицем, ты ж ведь не гигант, вроде, половой, нормальный такой интеллигентский размер.
- Не, Устимьич, стыдливая она, раком бы не встала. - Диоген грустно вздохнул и сдвинул на затылок фуражку, - письма сейчас пишет, ласковые такие, по любовь.
- Так ты целόк ещё что ли, а студент? - Буян усмехнулся, сплёвывая табачную крошку - Ну это не беда, в следующий выходной мы это дело быстро исправим, вон на ферму к тётке Ольге пойдём, она хоть и не молодуха уже, как-никак 35-годок пошёл, но это дело знает туго! Вмиг обучит!
Товарищи замолчали и далее продолжали путь в тишине раннего утра в некотором смущении, Буян от того, что неловко ляпнул лишнее и, видимо, обидел молодого попутчика, а Диоген, в силу своей природной скромности, на очевидную правду не смог возразить. Что бы как-то разрядить обстановку, Буян спросил:
- Слышь, Диоген, а чего у тебя имя-то такое странное? Это вообще, откуда, а?
- Да мамка у меня на рабфаке училась, когда я в животе уже был, вот, а там по истории древней Греции они в то время этого самого Диогена проходили, он ещё всё в бочке сидел, типа нахер ему от жизни этой ничего не надо было, только философствовал дюже много. Вот мамане шибко по уму он и пришёлся, ну уж , а как я родился, они меня с батей и записали Диогеном. Вот. А у тебя, кстати, откуда имя такое - Буян?
- А-а-а, тоже история - Буян сорвал с куста прутик и резко рубанул ближайшую голову молодого борщевика - Я ведь из Сибири, на заимке лесной родители жили, отец мой лесником в ту пору был, ну конь у них ещё, такой здоровенный, гнедой весь. Буян кличка. Маманю, как она рожать сподобилось, отец в посёлок к фельдшеру везти собрался, а было это зимой, вот Буяна в дровни впряг и вперёд. Ну а зима лютая, снежная и в самый ответственный момент, когда до посёлка - огни видать, откуда ни возьмись волки! И за ними. Вот тут Буян уж дал шороху, как от волков ушли, родители сами не поняли. На утро, когда я на свет-то появился, отец меня по имени коня, значит и назвал, ибо, если бы не Буяша наш, ни батяни ни мамани, ни меня, значит на земле этой не было бы…
- Ну, дела! - какие у нас с тобой имена то интересные, не просто там Сергей или Иван какой, а вот у тебя - прямо боевое такое, у меня - босяцкое, пролетарское. Эх, Устимьич, да мы с тобой обязательно что-нибудь такое героическое должны совершить!
- Ладно уж, балаболка, пришли вроде, давай поклажу скидай, тут и остановимся, место подходящее, справа омуток поди и стремниа далече, ну что половим, а студент? - Буян улыбнулся широкой простецкой улыбкой, обнажив мелкие белые зубы.
- Половим, Устимьич! - Диоген положил удочки, подхватил ведро и пошёл к берегу за водой …

Глубоко в омуте под корягой жил Сом. Он был очень старый опытный и умный, много раз его пытались поймать, но всё попусту, уходил Сом от любых снастей и ухищрений мужиков. Вот даже когда он утащил под корягу ротозея пионера Твердобрюхова (а потом целиком его проглотил), динамитом его пытались глушить, но всё зря. Умел Сом прятаться. Частенько, полёживая на мелководье, он подслушивал разговоры рыболовов, мальчишек, местных деревенских баб и пастухов, гонявших к реке на водопой скот, но это было раньше… Последние несколько лет, люди стали, как будто, избегать реку, Сому было скучно. В этот раз, услышав голоса, Сом выплыл из омута и, уютно устроившись на мелководье, в камышах, начал с удовольствием вникать в разговор...

- Холодно, чёй-то, а Устимьич? Продрог совсем, роса видать падает, Диоген поёжился и обхватил себя руками.
- Ничё, ничё! - Буян, сноровисто забросил удочки, - как тока первый раз клюнет, так мы и погреемся, а, студент? Выходной ведь, как никак!
- Эх! Выходной, в выходной - то спать надо до упору, а не затемно на рыбалку, я ж ведь и рыбу то не ловил ни разу - Диоген снял фуражку и почесал стриженую макушку.
- Полно тебе, Черемисыч, в гробу ужо отдохнешь, ну-кась глянь там, чёй-то леска похоже зацепилась, поправить бы надо - Буян дёрнул удочку, леска, действительно крепко запуталась.
- Ох, Устимьич, холодно уж больно сильно!
- Привыкай, студент, чай не в Москве у Олеськи под бочком хе-хе!!! …

Лежавший в камышах Сом размышлял, типа, а что если схватить этого худого и утянуть в омут? Конечно, не пионер малохольный, но и не здоровяк, как тот, что не берегу, дёрнуть резко, он об камушек то головой, во-о-он он к нему подходит, и всё, а дальше пару минут под водой подержал, и вот он пожалуйте - ещё один человек-добыча в его карьере. С другой стороны, если второй кинется на помощь, а ведь кинется, то с двумя Сому не справиться. Он поворчал, пустил пузыри и скрылся под корягой решать эту сложную проблему…

- Ну что, озяб, Черемисыч?
- Ой, озяб, Буян! Ой, озяб. Холодрыга! Слушай, конец июня, а так холодно?
- Тут, брат завсегда так… Ухты, смотри играет, сволочь… так… так… так… И-и-и-ираз! - Буян ловко подсёк и вытянул приличных размеров рыбёшку.
- Ни фига себе, карась, кажись?! - Диоген смотрел на трепыхавшуюся блескучую чешуёй рыбину в кулачище Буяна.
- Сам ты карась, студент, подлещик это, неуч! - Буян был явно доволен, - На вот держи! - Диоген принял в руки скользкую тушку и опустил её в ведро.
-Ладно, как обещал! Тебе всё равно согреться не мешает - Он подтянул вещмешок, расстелил на траве чистую тряпицу и достал нехитрое угощение: 2 здоровенных тепличных помидора, солёные огурцы и крепкие маленькие луковицыи , крупно порезал хлеб и сало. После сноровисто выудил из мешка армейскую флягу в зелёном потёртом чехле и 2 солдатские алюминиевые кружки.
- Ну что, Диоген Черемисовича, с почином?!
- С почином, Буян Устимьевич!
Рыбаки выпили. Глаза Диогена тут же вылезли наружу, он беззвучно разевал рот, как свежепойманная рыба, пока здоровенная ручища Буяна не хлопнула его по спине.
- Эх, студент, студент, вас, что, в Москве спирт пить не учили? - Диоген засунул в рот половинку солёного огурца и отрицательно замотал головой.
- Да-а-а, и крепка же гадюка! - он помахал ладонью у рта.
- Да ты не маши, как мельница крыльями, помидорину возьми, наши шефы в теплицах выращивали, сочные, знаешь какие? - Буян порезал крупный красный плод на 4 части и протянул четвертинку Диогену.
- Я ж ведь, Черемисыч, то же в городе учился, правда не долго, всего 2 года в ФЗУ до армии. Ну, в Хабаровске это было. Ох, и приключилась со мной тогда история такая, прям оторопь берёт… Э-э-э-э!!! Смотри студент, подсекай, подсекай говорю… Вот, молодец, а говоришь не рыбачил никогда…
- Хороша рыбка, судак, небось? - польщённый похвалой Диоген, даже покраснел малость.
- Ох и дурак, ты Черемисыч! Какой же это судак? Это ж краснопёрка. Ну, крупная конечно, только мусорная рыба… Да не ссы ты, студент, для ухи - самый раз будет!!! - ещё за полчаса товарищи натаскав полведра различной "мусорной" рыбы, годной только на уху, как это понял Диоген, расположились на бережку приняли ещё по маленькой. В этот раз Диоген справился успешней, чем вызвал одобрение старшего товарища.
- Ну, Устимьич, чё дальше то было? В Хабаровске? - Диоген захмелел и хотел послушать байку Буяна, на которые тот был большой мастак.
- Дальше? Нда… А вот, что. Жил я в общаге рабочей молодёжи им. Луначарского, кормёжка дрянная, комнатёнка 10 м на четверых, бельё вечно сырое, не проглаженное, но жить всё же лучше чем на улице. Шалопаев по вечерам отиралось у нас порядочно, меня то конечно, не трогали, сам видишь - Буян поднёс к носу Диогена здоровенный кулачище с выколотыми на пальцах буквами БУЯН - Вот. Ну, как то раз, один из главных бузотёров Сашка Хлыщ, подваливает ко мне и, типа, намекает, а не сходить ли нам брат Устимьич на блядки? Ну, блядки - дело святое. Когда говорю, и где? Узнаю, что в местном клубе завода "Красный Калибр" состоятся танцы, а там девчата, все ух, кровь с молоком, как наша тётя Оля с фермы, ну, меня-то понятно шантрапа с собой пригласила, что бы я, значит, подписался, если что, но это вообщем-то легко, ты знаешь. Вот. Танцуем. Ну, приглядел я там пташку одну, стройная такая сиськи торчком, талия, шо у твоей Олеськи, личико - враз выпадаешь в осадок… Так, стой, поди-ка там проверь, как чего, а я налью пока… - Диоген нехотя пошёл проверять удочки.

Сому стало скучно под корягой, и он занял своё стратегическое наблюдательное место. Малый, тот, что похудей, опять зашёл в воду, но нападать Сом и не думал, похоже люди пили странную воду, от которой делались слабыми и податливыми, особенно этот парень, Сом уже видел, как под действием этого странного пойла утонул не один человек, по этому решил подождать…

- Так вот, ну потанцевали малость, я её за сиську прихватил, передок погладил и говорю, типа давай, вроде до хаты, тебя провожу, ну она не против, мол, в общагу заполночь к ней залезть будет проще простого. Так и порешили, За полночь мы к ней залезли, ну то да сё, вообщем раздел я её до пояса сначала, что сказать, сиськи, как дыньки-колхозницы…
- Офигеть, а у моей Олеськи всего то как яблочки… Диоген изобразил размер грудей своей возлюбленной ладонью, но Буян махнув на него рукой, продолжил - Вот, значит, юбку с неё спускаю, а трусы на ней спортивные такие в обтяжку и снимать их она, нивкакую не хочет, я, значит, думаю, ну что это за фигня такая и резко так дерг!!!… - он состроил зверское лицо.
-И что? -
- Не, давай сначала выпьем! - Буян вновь наполнил кружки и друзья выпили.
- Ну, так сдёрнул ты с неё трусы, а дальше? - Диоген, аж ёрзал от нетерпения.
- Не поверишь, брат, такие дела, я сам просто охуел! Ей богу! - Буян неумело перекрестился. - Вот, веришь ли нет, Черемисыч, на месте там где у нормальной бабы должна быть манда, у этой был хуй… - Диоген вытаращил глаза и раскрыл рот, с таким же эффектом, как получасом ранее, он впервые пил спирт…
- Не может быть - только и прошептал он - не может этого быть.
- Вот и я сначала не поверил, и как ты, весь охуевший стоял, смотел во все глаза, - хуй, как хуй, здоровый такой, длинный, не муляж! Ну а ЭТА мне и говорит мол, но что уж там смотреть то, давай, значит, трахаться, а то чё стоим, как на паперти. Представляешь? А я таки спрашиваю, вроде как же так, я ж тебя там, через платье щупал, ничего вроде ж не было, а ОНО мне и отвечает, что, мол, хозяйство своё в задницу запихивает и трусами спортивными подтягивает, вот тут-то я, стало быть, окончательно охуел и со второго этажа общаги то и сиганул. В больнице потом долго лежал, меня даже в Армию поначалу брать не хотели… Перелом со смешением. Вот так! А ты Москва, Москва!
- Да-а-а! - вот это да!!! - Диоген был в натуральном шоке, от рассказа, - нет, в Москве ТАКОГО нет, во всяком случае, я не видел!

Сом слушая, байки здоровенного парня, решил, что купаться эта парочка пока не собирается, поскольку ничего из рассказанного он не понял, то, разочарованно махнув хвостом, скрылся в омуте под любимой корягой.

- Слушай, Черемисыч, чёй-то за звук такой! Типа хлопок, что ли. А? - Буян поднял вверх указательный палец и скосил глаза, тщательно прислушиваясь в приближающийся звук, - слышишь?
- Неа, ик, не слышу, нифига, ик… - Диоген пьяно махнул головой - не слышу…
- Кажись это…

…Договорить он не успел, потому как 120 мм мина воткнулась в грунт, как раз, между ними, подняв в утреннее небо комья земли, травы и части, только что бывшие человеческими телами. Разорванные на куски останки Буяна Устимьевича и Диогена Черемисовича разлетелись в разные стороны, кишки, мозги, части костей с обрывками мышц и сухожилий висели на деревьях и кустах опалённых взрывом, нога Буяна Устимьевича в хромовом сапоге и рука Диогена Черемисовича шлёпнулись как раз в омут над корягой Сома. Сом сначала сильно струхнул, вспоминая давешнюю охоту но, заметив лакомый кусок над самой головой, резко всплыл, схватил ногу и тут же снова погрузился на дно. Вот как повезло, - думал он, - глотать целиком никого не надо. Сом сноровисто спрятал добычу под корягу и рванулся наверх за новой порцией. Он не успел, что-то тяжёлое и быстрое ворвалось в воду, и тут же разорвало сома на куски, выбросив части его мощного тела на берег…. Недалеко от места взрыва валялись 2 обгоревшие зелёная фуражки с красными звездами и растрёпанное солдатское письмо - треугольник с полу обуглившейся фотографией девушки в лёгком ситцевом платье и надписью: "Диогену от Олеси, на вечную память"… Так первыми с началом Великой Отечественной Войны встретили свою геройскую смерть 2 пограничника: Старшина заставы Буян Устимьевич и каптенармус рядовой Диоген Черемисович 22 июня 1941 г. рано утром на берегу реке Западный Буг…

22 июня 1971 г, В том же месте, по случаю 30-летия начала ВОВ и открытия памятника Героям Пограничникам, под духовой оркестр и "Прощанье Славянки", собралась парт-пиздобратия, бодрые от пропущенных наркомовских 100 граммов, ветераны, правление местного колхоза и большой отряд пионеров. Партийные бонзы долго читали скучные речи, к месту и не к месту цитируя Л.И. Брежнева, и прочих членозавров КПСС. Пионеры скучали, поплёвывая и кидаясь за спинами прихуевших от скуки взрослых, горящими спичками, окурками и фантиками от конфет "Ирис кис-кис", их руководитель, старый партизан, инвалид ВОВ, Иосиф Мордехаевич Шмульман, увешанный наградами как немецкая овчарка на смотре-конкурсе четвероногих друзей узников Освенцима, цыкал на них щербатыми лошадиными зубами, прикусив Беломорину.
- Так, Буян где? - пионерский вожак, оглядел, сбившихся в кучку детей, от нечего делать, пинавших старую немецкую каску,. - Вы, чё бля, совсем запарились, враги народа, где Буянка, спрашиваю?
- Чего надо? - крепкий 14 летний подросток вышел вперёд.
- Во, тут - Пенсионер даже не обратил внимания на неуважительное обращение пацана, - так, а Диоген где? Диоге-е-е-н, а ну иди к дяде, а то щаз леща!
- Мудак, вы, а не дядя, дядя мой героически погиб на этом самом месте 30 лет назад, - появился худенький 12-летний мальчуган, прячущий за спиной бычок Примы, зажатый в кулачок.
- Хам! - Старый партизан, как заправский палач, закрутил мальцу ухо, однако пацан вывернулся и цапнул мучителя за палец… А-а-а-а! - заорал благим матом Иосиф Мордехаевич.
- Да тише, вы там - зашипели из первых рядов, - сейчас уже открытие начнётся!
Оркестр заиграл "Вставай Страна огромная, Вставай на смертный Бой….!" И Председатель колхоза "Новая Явь", бывший тайный коллаборационист-полицай и почитатель Ницше, а ныне стукач КГБ, дёрнул чехол, скрывавший памятник: двое, высеченных из гранита пограничников, в картинных героических позах древнегреческих атлетов вместе с дозорной собакой, напомнившей юным разгильдяям-пионерам пуделя Артамона, бдели у пограничного столба, обозревая рубежи Родины. На постаменте была прибита бронзовая табличка: "Последний Бой героев пограничников Б.У. Гиментова и Д.Ч. Яйцына".
-Слышь, Диоген, давай срулим к реке, пока никто не видит, а то ща, стихи какие-нибудь читать заставят, или врать про любимого дядю...
- Ага, и танец "Яблочко" в присядку - Диоген потирал ухо, за которое пару минут назад таскал его злобный инвалид - ладно, давай тока тихо!
Друзья скрылись в кустах.
- Буян, а ты кем станешь, когда вырастешь? Я вот моряком хочу, у меня, знаешь, муж сестры в загранку ходит, такие всякие штуки привозит прикольные, только не даёт нифига. Вот прошлый раз привёз пластинки Битласов и Роги Стонусов, так в комод гад спрятал, даже послушать не дал!
- Вот, а я про что?! Нафиг нам моряками в загранку ездить, мы в пограничники пойдём, как родственники героев, будем рубежи Родины охранять и лишнее шмотьё у таких гадов как твой сестроёб отбирать на законных основаниях! - Буян многозначительно поднял палец - А что бы не просто солдатами быть, мы с тобой в Москву поедем в училище пограничное, слыхал про такое? - Он повернулся к Диогену
-Неа! А чё, действительно есть? - Диоген с интересом смотрел на Буяна - туда ведь еще, поди, поступать надо, экзамены разные сдавать, а мы троечники!
- Балбес! Мы племянники Героев-Пограничников! Полные тёзки! Буян Устимьевич Гиментов и Диоген Черемисович Яйцын, да нам сам Карацупа пионерские галстуки повязывал! И кто, после этого нас не примет?!
- А, и то, правда!…
Мальчишки стояли у самой кромке воды и вглядывались в противоположный берег, где уже была другая страна, другая жизнь, и другие люди, каждый из них думал о своём, но мысли их невольно сходились в одном и том же: как же мы с вами со всеми блядями разберёмся!!! Дайте, только срок….