«Это же так здорово – иметь свой собственный ник!»
Михаил Хаммер

Руководитель пятого отдела в крупной логистической фирме Ослан Казбекович Р., приземистый тучный кавказец, с негодованием скомкал очередной список и швырнул в мусорную корзину.

Вот уже третью неделю, как аккуратная секретарша Р. каждое утро вкладывала эти списки в папку входящих деловых бумаг – начальнику для ознакомления, и каждое же утро они отправлялись в мусорку. Мало этого, разгневанный Ослан Казбекович, хлопнув дверью, тут же вбегал в отдел и начинал кричать на менеджеров:

– Вы мне тут ванка не валяйте! Я вам тут чито, билят? За чито я, спырашиваетса, вам зарплату плачу?? Дармаеды, тунияццы! Кыто придумал «Горный орёл», а? Забадаева, можиш ни прятатса – я и так зынаю, что ти эта придумала!

– А что плохого-то, Ослан Казбекович? – спрашивала Алиса Забадаева, скромная, изящная, но чересчур уж забитая девушка. – Мужчина вы видный, солидный, с размахом… Чем же вы не горный орёл-то?

– Ыздиваишса, да? Я для проба влез была с этим ником. И чито, ты думаиш, мне атветили? «Как горный орёл на вершине Кавказа, сижу я сейчас на краю унитаза». Вот чито мне ответили! В отпуск, Забадаева, в ноябре пайдёш, вот что ты у меня сделаиш…

Попало менеджерам и за «Абдуллу», и за «Горца-5», и за «Читу-Маргариту», и за «Хазбулата удалого». «Хаз» легко превращался в «Хам» или даже в «Хуй» (а слово в целом ассоциировалось то с горе-спикером Верховного Совета РФ), то с палестинской террористической организацией.

«Хазбулат удалой
Пососи ты хуй мой…», – вот что ответили Ослану Казбековичу в тот раз!!!

– Пылоха, билят, ой как пылоха!– отчитывал Р. понурившихся за компьютерами менеджеров. – И так адни пидарасы в Сети! А ви миня им ещё падставляете!! Нада такой ник прыдумат, с каторым ни стыдна била би паивитса в любом чате. Ну ниужели вы, сорак мазгов с высшим абразаванием, не можити мне, сваиму началнику, адин-мадин ник придумат?

На следующее утро Ослан Казбекович, одев очки «Кадиллак» с платиновыми вставками (RUR 9.500), читал список новых ников. Читал прежде всех других важнейших документов. Там значилось:

«Thunderroarer» – 1 раз
«Горный утёс» – 3 раза
«Снежный барс» – 6 раз
«Грозовой перевал» – 10 раз
«Горная лавина» – 2 раза
«Великий Моурави» – 5 раз
«Сулико» – 1 раз.

Р. встопорщил усы, взял ручку с золотым пером и тщательно зачеркнул все, начав с «Сулико». Затем встал из-за стола, подошёл к сейфу, открыл его. Вынул бутылку коньяка «Хеннеси» (RUR 7800) и стакан. Налил, выпил, крякнул. Сел снова за стол, пригорюнился. Посидел так минут пять, затем снял трубку коммутатора.

– Пазави ка мне Забадаеву, скажи, чито кое-какие бумаги ей показать хачу…

Как всегда, Ослан Казбекович начал с того, что показал забитой девушке Алисе не бумаги, а большой висячий кавказский хуй, который та начала старательно облизывать. Несмотря на все старания гостьи, хуй Р. отказывался слушаться. Напрасно Ослан Казбекович выпучивал глаза, дышал прерывисто, напрягал мышцы ягодиц, что-то бормотал по-своему.

– Ладна, Забадаева, хыватит. Давай-ка выпьем лучше…

– Что-то случилось, Ослан Казбекович?

– Сылучилась? Она ещё спрашивает!! – Р. одним глотком опрокинул в себя стакан коньяку и так треснул донышком по столу, что по полировке тут же пошла трещина. – Билят, да ти панимаеш, Забадаева, что катастрофа праисходит настоящий? Чито праблем у миня бальшой? Чито жить я не магу, работать не магу… жену, девушку ебать не магу! Четыре девушки ебать не магу! Две недели уже не магу! Жить, жить не хачу, а она ещё спрашивает «чито случилос»…

Немного успокоившись, Р. поведал Алисе «свой ба-альшой праблем». Оказывается, всё-всё у него в жизни есть – и квартиры, и дачи, и машины, и катера с яхтами, и самолёты, и семья, и многочисленные любовницы, и здоровье отменное кавказское. Одного только нет у него – ника…

– Панимаеш, сейчас жизн такая – без Инернета никак нильзя! Все друзья маи чатятса, в Сети с девушками знакомятса, виртуальным-шмиртуальным сексом вавсю занимаютса. У всех есть ник, у всех. Толька у меня одного нету. Пачиму, ну пачиму я несчастный билят такой?

– Вам же придумывают ник, Ослан Казбекович. Вон, весь отдел думает…

– Атдел! Дармаеды билят, всех увальнят буду, новый штат набират. Денги считат любой дурак сумеет, а вот ник сваему начальнику придумат такой, читоб не абидно было, читоб абасрат никто не смог – для этага высшего абразавания нидастаточна!

Р. презрительно фыркнул, выпил ещё коньяка. Алиса искрящимся взглядом следила за ним из-под опущенных ресниц. К своему начальнику она питала сложное чувство, причудливую смесь расового превосходства белой женщины с комплексом неполноценности проститутки (Казбекович почти каждый день вызывал её к себе в кабинет «показывать бумаги». «Бумаги» показывались девушке уже после coitus per os и были всегда одними и теми же: три 1000-е купюры, которые она, краснея, прятала в кармашек офисного пиджачка.)

За полтора года работы в отделе Алиса узнала несложную натуру Ослана Казбековича, как свои пять пальцев. Она сама себе боялась признаться в том, что ей очень нравится этот прямолинейный, почти бесхитростный мужчина, и что она с нетерпением ждёт очередного вызова к нему в кабинет. Что с трудом скрывает победную улыбку, получив вызов, что еле-еле сдерживается, чтобы не побежать, а пройти нарочито медленным, деловым шагом, по пути остановившись поболтать или покурить с подругой. Что вся её личная жизнь ограничивается только этим «просмотром бумаг»…

Он не вызывал её к себе две последние недели, и Алиса совсем уже извелась.

«И зачем я полезла с этим «Горным орлом». Теперь всё, поезд ушёл, и рельсы разобрали…»

– Вот у тебя, Забадаева, есть ник? Толка не атпирайса – я ведь всё знаю. Знаю, что все вы тожи в чатах сидите в рабочее время, чито служебный Интернет используете в личных целях!! Толька малчу пока.

– «Золушка-82»…

– Ну вот! Ты – «Золушка», Иванова– «Белочка», – Ослан Казбекович вынул из папочки листок и водрузил очки на нос. – Так, и чито тут у нас? Свиридова – «Киса», Самохина – «Лапа», Медведева – «Помпочка»… у всех, у всех есть ник! У младшей дочки, ва втарой клас пашла толька-толька, и у той есть – «Фиона», билят, из мультфильма какого-та! Толка у меня нету. Утаплюс, павешусь! Иди, Забадаева. Вот, бумаги вазьми, спасиба и иди, астав меня адного…

Ослан Казбекович закрыл лицо руками и рухнул на диван, отвернулся к стене и так замер. Потом всхлипнул.

«Плачет…»

Алиса безучастно взяла деньги, спрятала. Мучения начальника заставляли истекать кровью её маленькое сердце.

– А зачем вам ник какой-то, Ослан Казбекович? Вы – шикарный мужчина, мечта любой женщины. Будьте сами собой. Только и всего…

Диван энергично скрипнул под тучным телом своего хозяина.

– Чиво? Ну-ка, павтари…

Через полчаса Алиса Забадаева вышла из кабинета начальника с большим чемоданом. Чемодан по самую крышку был набит тугими пачками USDов. Да, уж чего-чего, а «спасибо» сказать Ослан Казбекович умел.

А уже через час в гостевых десятка литературных сайтов появился такой вот стишок:

Па руски гаварю я хуёва
Я– джигит, в ауле я рос
Но я билят очин висёлый
И с вами абщатса хачу

Подписано было
«ОСЛАН КАЗБЕКОВИЧ»

Вольфшанце, июнь 2007